Из щели в окне неприятно сквозило и чуть завывало, навевая и без того отягощающее впечатление от дня. Розалин читала вслух книгу, бережно шурша ветхими страницами, в которой велось повествование об истории королевства Ормот. Особенный интерес у леди Хогарт вызывали рассказы о женщинах местного правящего дома – Норфолка, которые имели сильную власть, что считалось в этом королевстве чем-то совершенно естественным. В Норквуде, как и на территории большинства земель Альбиона, к леди на троне относились крайне скептически, хотя Роз была больше, чем уверена, что она, в отличие от её слабовольного мужа Кэннета, достойна чести быть признанным правителем, а не крольчихой с красивыми глазками для вывода королевского потомства. Кстати, об этом. Прошёл уже почти год с момента замужества, а ни намёка на беременность королевы не наблюдалось, лорды, советники и придворные дамы всё больше шептались, распространяя гнусные слухи либо о неспособности Розалин зачать дитя, либо об отвращении короля, который не почитает спальню жены своим присутствием, кто-то и вовсе говорил о некоем проклятии чёрного мага. Впрочем, видя цветущий здоровый вид прекрасной и неглупой королевы, эти слова не могли восприниматься всерьёз. Роз старалась не обращать внимая на разговоры за спиной, косые взгляды и пересуды, но лорд Лианор Авалос, противостояние с которым усиливалось с каждым днём, мог в любой момент воспользоваться брешью в положении Её Величества и избавиться от той как от пары симпатичных, но жутко неудобных сапог, натирающих ноги.
Фрейлины королевы не находили исторический фолиант, написанный довольно сухо и строго, занятным и скучали за вышивкой, стараясь не вызвать гнев леди Хогарт предательским зевком или шёпотком. Когда Розалин захлопнула книгу, они встрепенулись, как очнувшиеся ото сна птички, рассевшиеся на ветке.
Королева прониклась самоуверенностью, вдохновившись примерами из книги, и решила, что должна не откладывать защиту своей репутации, прав и возможностей. Она была в решительном и бодром расположении духа и потребовала, чтобы дамы скорее подготовили её к встрече с королём, дабы тот провёл ночь в её постели, хотя бы на время прекратив слухи и наветы, да и вопрос наследника стоял с каждым днём всё острее.
Ей подготовили душистую ванну с лепестками душистых цветов, ароматными маслами и заморскими хитростями. Всё тело выскребли, сдобрили мазями, делая особенно чистой и нежной, волосы расчесали в струящуюся медную реку, спадающую по плечам. Тонкая невесомая рубаха прикрывала её подобно кисее, лишь приглушающей солнечный свет из окна, а поверх было надето одно из самых откровенных платьев с глубоким дразнящем вырезом и шнуровкой спереди. Роз решила не отвлекать от себя внимание на украшения и ограничилась самыми скромными серьгами и подвеской. Готовая к ночи, она послала одну из своих фрейлин за королём. Брюнетка вернулась бледная, с потупленным взглядом и испуганным видом. Роз сразу почувствовала неладное и проводила её в отдельную комнату покоев. Та, осыпая госпожу тысячей извинений через слово, дрожащим голосом объявила, что исполнить приказ не смогла. Королева с трудом подавила вспышку гнева, пытаясь выяснить в чём дело. Леди Кэтрин, не смея поднять взор, объяснила, что Его Величество Кэннет отдыхает с придворными. Роз ненавидела, когда перед ней юлят, она немедленно потребовала прямоты и подробностей. Девушка объяснила, что король устроил праздник для своих друзей и фавориток, уже выпил изрядно вина и прогнал её при первом же упоминании о своей супруге.
- Говорят, он подыскивает новую фаворитку, - леди Кэтрин осмелела и произнесла то, что ей шепнула знакомая леди, которая надеялась произвести на Кэннета впечатление этим вечером и получить данный титул.
Розалин стоило огромных сил делать вид, что её это совершенно не задевает. Нужно было сохранять достоинство и не являть слабость даже перед собственными фрейлинами. Особенно, перед ними. Королева сдержанно кивнула и отпустила её к остальным, а сама села на кровать, как только закрылась дверь, и с силой принялась колошматить подушку, глухо рыча от злости. Несчастная подушка вскоре полетела в другой конец комнаты, что-то попутно задев. Роз пылала презрением и гневом, от которого налились её щёки, а в глазах засверкал дьявольский огонь. Её первое желание было пойти туда и устроить супругу скандал, оттаскать за волосы всех этих придворных шлюх и выцарапать глаза Лианору. Вспышка негодования и злости начала гаснуть под натиском рассудка, который, впрочем, предлагал совсем иной исход.
Ей не хотелось гоняться за Хогартом, предлагая себя, словно куртизанка из таверны. Унижение вдруг пронзило её насквозь. Могла ли она подумать когда-то, что докатится до такого? На глаза набегали слёзы, которые видела только темнота и тусклое пламя одинокой свечи. Роз обхватила голову руками, с раздражением срывая с волос жемчужные нити, которые рассыпались по полу. Ей было больно, душа рыдала и ныла негодованием и только один человек был способен спасти её от горя. Её плоть и кровь, её сердце, её брат. Хвала богам, что он в замке, что подле неё, стоит только пожелать. Он был нужен ей сейчас как никогда, в его сильных родных объятиях она всегда искала утешения и находила его сполна. Для Джеймса она всегда была самой лучшей, единственной и бесценной, он никогда бы не пренебрёг ею, не посмел оскорбить или обделить своим вниманием. Королева подскочила к столу и с жадностью схватила перо, выводя торопливые строки.
Ещё через какое-то мгновение она вышла из комнаты в зал, где сидела её свита. Леди тут же притихли, пытаясь сделать вид, что только что оторвались от рукоделия. Розалин не осуждала их. Она подозвала свою самую верную и служанку, которая с ангельским видом приносила на крылышках немало самых серьёзных и смертоносных тайн, и со спокойным видом передала ей записку и бутылёк.
- Отдай это на кухню, тому мальчишке, - Роз не помнила имя поварёнка, но знала, что он спал со служанкой и готов был ради неё на что угодно, - пусть добавит в праздничные угощения, - королева усмехнулась, - это не яд, - успокоила она девицу, которая уже привыкла к прихотям и шалостям королевы. Это было всего лишь снотворное, раз её муж надеялся на яркую ночь, она сегодня лишит и его и наивных леди этого удовольствия.
- А это – лорду Лиддердейлу и поскорее, - она отдала последние распоряжения, приказала принести вина и фруктов и попросила фрейлин удалиться, как только появится её брат.
Закрыв дверь в свой будуар, она лукаво заулыбалась, явно что-то задумав. Мысли о Джеймсе вызывали трепет. Роз выпила бокал вина и распустила волосы, а также подраспутила шнуровку платья, спуская его ещё и с плеча.
Когда в дверь постучали и послышался родной голос, сердце в груди девушки заколотилось ещё сильнее. Она ответила приглашением войти и глаза её заблестели хитро и хищно. Брат появился на пороге, прикрывая дверь, Розалин встречала его лёжа на постели на боку, с кокетливо оголённым плечиком, вполовину расшнурованным платьем, ещё чуть-чуть и оголившем бы молодую упругую грудь, скрытую за тонкой рубахой, юбки платья лежали на постели подобно павлиньему хвосту, чуть задранные так, что виднелась ножка.
- Я ждала тебя, Джеймс, - произнесла она томно-ласково и улыбнулась, протягивая ему руку, чтобы подошёл к ней ближе. Вот он, её исцеление. Разве может она принадлежать кому-то ещё? Кэннет осквернил её, но Джеймс очистит своей любовью.